Статьи о Борисе Пастернаке - Библиотека русской поэзии "Ковчег"

 

«ТАК ГРУСТНО ПОЧЕМУ-ТО...»  

"ОГОНЕК", № 49, 2 декабря 1996 

Письма Бориса Пастернака Ольге Ивинской 
(фрагменты) 
27 ноября в Лондоне, на аукционе «Кристи», как принято говорить, «пошли с молотка» письма Бориса Пастернака к Ольге Ивинской. Но как попали эти письма в Лондон? Кто такая Ольга Ивинская? 

...Они познакомились в 1946 году. Ей было уже 34. На ее руках были семилетняя Ира (от первого мужа) и совсем маленький Митя -- от второго. Она была уже дважды вдовой и работала в журнале «Новый мир». Там и произошла встреча с поэтом ее юности Борисом Пастернаком. Ему тогда было 56. И тогда, в 1946 году, он сказал ей, что задумал написать роман в прозе. Он даже еще не подозревал, что героиней этого романа станет именно она. 

...«Во втором послевоенном времени я познакомился с молодой женщиной -- Ольгой Всеволодовной Ивинской. Она и есть Лара моего произведения, которое я именно в это время начал писать. Она олицетворение жизнерадостности и самопожертвования. По ней незаметно, что она в жизни перенесла... Она посвящена в мою духовную жизнь и во все мои писательские дела...» -- писал о ней Пастернак. 

В октябре 1949 года Ольгу Всеволодовну арестовали якобы за то, что она хотела устроить Пастернаку побег за границу и бежать вместе с ним. В тюрьме ее подвергали пыткам, даже несмотря на то, что она ждала малыша. Однажды после очередных пыток она очнулась в морге. Потом ей сказали, что произошла ошибка, не туда привезли. Но по возвращении в камеру начались сильные боли, и Ольга Всеволодовна потеряла ребенка. 

...Спустя два месяца после его смерти последовал второй арест Ивинской. На этот раз ее обвинили в «контрабанде» и приговорили к восьми годам исправительных работ. Вместе с ней в ГУЛАГ отправили и ее дочь Ирину. «Контрабанда» -- получение Ивинской гонораров, приходивших из-за рубежа за публикацию «Доктора Живаго». Через четыре года Ивинскую освободили, а в 1988 году реабилитировали. 

Письма и рукописи Пастернака, принадлежавшие ей, были отобраны при ее втором аресте и переданы на хранение в ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ -- Российский государственный литературный архив). Несмотря на решения Мосгорсуда (10 июля 1992 года) и президиума Верховного суда (от 23 октября 1993 года), этот архив ей так и не вернули. Руководство РГАЛИ предлагало получить архив то в виде ксерокопий, то в виде денежного вознаграждения, но Ивинская стояла на своем. 10 февраля 1994 года в это дело вмешались сноха поэта Наталья Пастернак и ее дочь Елена. Они подали во Фрунзенский (ныне Савеловский) народный суд иск о своих претензиях на этот архив, и суд приостановил предыдущие судебные решения о возвращении архива Ивинской. 

Адвокат Генрих Падва на суде доказывал, что архив -- частная собственность Ивинской, которая не может быть ни «наследством», ни «государственным достоянием». В то время суд не прислушался к этим аргументам. 

«Мне 82 года, и я не хочу уйти из жизни оскорбленной и оплеванной. Происходящее унизительно для меня не меньше, чем глупые домыслы и потоки целенаправленной клеветы... -- за полтора года до своей смерти, в апреле 1994 года, обращалась Ивинская через газету «Сегодня» к президенту Ельцину. -- Я не смогу смириться с торжеством беспредела, а потому считаю свою «реабилитацию» и свое «российское гражданство» никчемной фикцией. Отказаться от них при таких обстоятельствах -- дело естественное...» 

В архиве Ольги Ивинской -- письма Пастернака, рукописи пьесы «Слепая красавица», части глав романа «Доктор Живаго», книги поэта, подаренные ей. В общей сложности 100 наименований конфискованных вещей. Когда еще была жива Ольга Всеволодовна, я спросил ее по телефону, что она будет делать с этим архивом, если выиграет судебный процесс. Она ответила: 

-- Это память о Борисе Леонидовиче. 

-- А почему вы продали в конце 70-х часть архива Грузии? 

-- Там очень любили творчество Пастернака, и я не думала, что Грузия когда-то станет заграницей. 

-- Многие боятся, что вы, получив остальную часть архива, сделаете то же самое. 

-- Пусть это не волнует других. Если и продам, то я имею на это право, это моя собственность. И передам его тем, кто действительно любит творчество Пастернака. 

Ивинская так и не успела вернуть свой архив. Вместо нее истцами стали ее дети: Дмитрий Виноградов и живущая во Франции Ирина Емельянова. Они получили иск по наследству. Но станет ли архив Ивинской их наследством -- вопрос до сих пор открытый. Савеловский народный суд до сих пор не приступил к рассмотрению этого дела. 

Когда же появилось сообщение об аукционе, на который будут выставлены письма и некоторые рукописи Пастернака, в России начался переполох -- а не тот ли это самый архив, который оспаривала Ивинская у государства? И не грузинская ли это его часть? 

Сын Ивинской нас успокоил, сказав, что на аукционе будут выставлены письма поэта, хранившиеся у Ирины, дочери Ольги Всеволодовны. Вероятно, его ответ следует понимать так: это ни та, ни другая, а третья часть архива, о которой речь пока еще не шла. 

Валерий БАТУЕВ 
--------------------------------------------------------------------------------

От отдела культуры 
А укцион «Кристи» любезно предоставил нам каталог и фотоснимки рукописей Пастернака, которые станут предметом продажи. «Архивные материалы, которые будут выставлены на торги «Кристи» 27 ноября, -- гласит пресс-релиз, -- включают в себя черновые и окончательные рукописи большинства стихотворений из книги стихов «Когда разгуляется», сочиненных поэтом между 1956 и 1959 годами; ряд стихотворений, включенных в роман «Доктор Живаго» и предназначавшихся для неизданного поэтического сборника, и 22 письма 1957 -- 1960 годов к О.В.Ивинской. Всего -- 58 лотов». 

Судьба Ивинской страшна и потрясающа -- ни советская власть, ни истэблишмент сталинской культурной элиты, ни семья поэта, ни наследники, ни светские дамы 60-х годов, как и сейчас, делавшие погоду в общественном мнении, не смогли простить Ивинской страстной любви поэта в последние годы его жизни. Не только безнадежный суд с Гослитархивом, но и бесконечная изматывающая борьба за свое честное имя сопровождали Ольгу Ивинскую до последних дней ее жизни. С самого начала и до самого конца она оставалась отверженной. Ей приписывали алчность, воровство, спекуляцию, моральную нечистоплотность... 

Огромное внимание к аукциону объясняется еще и тем, что «Доктор Живаго» -- единственный роман о русской революции и русской интеллигенции, который на Западе не только прекрасно экранизирован, не раз инсценирован в театре, но и превзошел по тиражам и известности ВСЮ остальную русскую литературу о том времени. Бурная, драматическая любовь Ивинской и Пастернака, ее аресты, его бегство в Тбилиси (выставленные на продажу письма поэта в основном написаны оттуда), приступы тяжелой болезни, свидания украдкой -- удивительно, что эта история до сих пор сама не стала сюжетом для литературных и кино-шедевров -- имеют непосредственное отношение к «Доктору Живаго». И при Сталине, и при Хрущеве, и после смерти (в судьбе своего романа и своего архива) великий поэт шел вразрез с общественным мнением. Право на частную жизнь и личную независимость -- лейтмотив его главного романа, его жизни, его судьбы. 

Именно поэтому продажа писем к Ивинской и некоторых автографов поэта в Лондоне -- не чисто аукционное, а глубоко символическое, имеющее трагичную предысторию событие нашей духовной жизни. Мы не смогли остаться в стороне от этого события. Чтобы увеличить «эффект присутствия» -- мы взяли тексты писем прямо с пастернаковского почерка, из каталога. Текст писем обрывается, поскольку в каталоге приведены только первые, лицевые страницы. Ускользающий почерк Пастернака ускользает не только от исследователей и музейных работников, которые уже никогда не смогут почувствовать энергетику оригинала. Он ускользает и от нас с вами -- в ту реальность, где нет ничего общего, государственного, национального, российского, а есть только отдельная судьба и частная жизнь. 

Почерк поэта было легко понимать. Он очень красив. 


--------------------------------------------------------------------------------

22 февр. 
Дорогая Олюша, бездеятельн оторванность от привычек делового дня дает себя чувствовать. Н.А. отдала в мое распоряжение свою собственную комнату, а сама с Зиной помещаются в комнате внука, которого лишили своего угла. Кругом удивительные, полные самопожертвования и преданности люди. Я писал тебе с почты вчера. О тебе несколько слов и тайком, с симпатией к тебе сказала Ливанова в аэропорту, где она нас провожала. Я хочу, как я говорил тебе, эти две недели употребить на то, чтобы наконец докончить Пруста, которого я почитываю понемногу. Попробую позвонить тебе сегодня (в воскресенье 22) по телефону с почты. Мне начинает казаться, что, помимо романа, премии, статей, тревог и скандалов, по какой-то еще другой моей вине жизнь последнего времени превращена в бред и этого могло бы не быть... 
Цена лота 16 000 -- 23 000 долларов. 

Дорогая Олюша, я не могу найти положения в постели, в котором без боли мог бы написать тебе. Я тебя непременно вызову, мне это надо, но когда лучше -- узнаю все здесь. Мой лечащий врач Валентина Николаевна Быстрова, я ей расскажу о тебе и попрошу позвонить тебе. Буду действовать через нее, чтобы тебя вызвали... (На обратной стороне.) Но спасибо тебе за все бесконечное! Спасибо. Спасибо. Спасибо. 
Стартовая цена лота 13 000 -- 19 000 долларов. 

26 февр. 
Олюша дорогая, моя золотая родная Олюша! Как я по тебе соскучился! Как грустно мне вообще по утрам той знакомою беспричинною грустью, которую я так хорошо знаю с детства! Струя свежего чистого воздуха, пахнущего весною, чириканье птиц за окном, голоса детей; и эта щемящая томящая грусть уже налицо. Отчего она? Что-то нужно понять, что-то сделать. 
-- Как странно, положение мое никогда не было так спорно и ненадежно. Будущее никогда не было так неясно. И почему-то никогда не был я так ясен и спокоен, точно ты и все мое и наши дома, и дети, и работы и здоровье -- обеспечены и им ничего не грозит, точно впереди ждет меня что-то очень хорошее. Никогда забота о доведении до конца каких-то мыслей, желание попасть домой и сосредоточиться не были так велики и не казались таким главным, никогда вера в то, что ничего не помешает удовлетворению этой потребности не было так твердо... 
Цена лота 19 000 -- 28 000 тысяч долларов. 

27 февраля 1959 г. 
Олюша, так грустно почему-то в минуту пробуждения, по утрам! Я в полном неведении о том, где ты и что с тобою, а также насчет того, что ждет меня по возвращении, в каком положении мои дела. Когда я хожу по городу, в эти серые холодные дни, которые сейчас тут стоят, один, мне так печально-спокойно и так все ясно. Теплится какая-то вера, что ничего другого нового против меня не предпримут и что тайна Инюрчасти позволит мне поправить мои и твои денежные дела. Если меня и мои занятия не постигнет какая-нибудь катастрофа, равносильная концу, позволь мне верить, что жизнь моя будет продолжаться по-прежнему, что ты меня не оставишь и от меня не отвернешься. Никакого спора ведь ни с кем не происходит. Ты была неправа, когда, как тебе казалось, ты ставила «вопрос ребром» и пробовала выбрать... 
Цена лота 16 000 -- 23 000 долларов. 

28 февр. 1959 г. 
Олюша, золотая моя девочка, я крепко целую тебя. Я связан с тобою жизнью, солнышком, светящим в окно, чувством сожаления и грусти, сознанием своей вины (о, не перед тобою, конечно) а перед всеми, сознанием своей слабости и недостаточности сделанного мною до сих пор, уверенностью в том, что нужно напрячься и сдвинуть горы, чтобы не обмануть друзей и не оказаться самозванцем. И чем лучше нас с тобою все остальные вокруг меня, и чем бережнее я к ним, и чем они милее, тем больше и глубже я тебя люблю, тем виноватее и печальнее. Я тебя обнимаю страшно страшно крепко, и почти падаю от нежности, и почти плачу. 
Цена лота 13 000 -- 19 000 долларов. 

1 марта 1959 г. 
Дорогая Олюша, все десять дней, что мы здесь, стояли пасмурные ветреные дни и холода, сегодня в первый раз на дворе тепло и солнце. Прошло только десять дней, и мне так же трудно вообразить, что мне может быть дано будет услышать твой голос и тебя увидеть, как трудно себе представить на его месте Переделкинский дом. Мысль о том, что моя налаженная жизнь и привычное течение рабочего дня будут продолжаться, что я к ним вернусь, буду получать письма и отвечать на них, советоваться с тобой и обмениваться с тобою тем новым, что будет приходить тебе и мне в голову, и с твоей помощью устраивать наши общие дела, мысль, что идущее от тебя счастье, сосредоточенность и работа в достижимой скорости ждут меня, кажется мне дерзкою, незаслуженной и несбыточной мечтой. О как я люблю тебя и скольким я тебе навсегда, навсегда обязан! 
Цена лота 13 000 -- 19 000 долларов. 

2 марта 1959 г. 
Дорогая Олюша, меня никогда не пускают гулять одного, со мной всегда ходит дочь Н.А., Нита и по дороге рассказывает мне историю здешних домов и мест, мимо которых мы проходим, и своих знакомых, которые в большом числе встречаются нам. Это целые повести о нравственных подвижниках и золотых сердцах, много помогавших друг другу в страшные годы несчастий и лишений, о чудесах самопожертвования, жалости и самоотречения. Мне стыдно все это слушать, таким я стал убежденным и сознательным эгоистом в последние годы. Я хожу по Тифлису не так, как ходил по нему в прошлые свои наезды, и гляжу на него не такими глазами, как смотрел на него, наверно, недавно Митя. Я приехал сейчас не восхищаться, не вдохновляться, не произносить речи и пировать. Я приехал молчать и скрываться, провожаемый общественным проклятием и покрытый такими же справедливыми упреками с твоей стороны, и в таком настроении, пришибленном и грустном, всего лучше сидеть и помногу заниматься... 
Цена лота 19 000 -- 28 000 долларов. 

3 марта 1959 г. 
Олюша золотая, кажется (я боюсь искушать судьбу), кажется мы попытаемся прилететь в Москву (во Внуково) в воскресенье 8-го. Если это сойдет благополучно, и если ты жива, не арестована и в Москве, и если ты не отказалась от меня и готова говорить со мной и меня видеть, я надеюсь, как обычно (о счастье!) позвонить тебе по телефону в город в в оскресенье вечером, в 9 часов (от 9 до 10), а в понедельник 9-го утром, если ты пожелаешь подарить мне эту радость, это безумие, надеюсь увидеть тебя в Измалкове, как бывало. Но об этом мы переговорим вечером в воскресенье (как я боюсь предупреждать события, как боюсь писать эти слова!)... 
Цена лота 16 000 -- 23 000 долларов. 

3 марта 1959 г. 
Родная Олюша моя, я тебе уже написал сегодня и опять пишу, я целый день с тобой. Я чувствую тебя такой неотделимой от себя, как будто отправляю письма самому себе. Скоро я возвращусь. Что ожидает меня? Неужели мне готовится какая-нибудь угроза, требование или неприятность? Неужели могло что-нибудь случиться с тобой? Хотя я не суеверен, я так привык принимать чувства, предчувствия и пустые видимости за действительные данные, что придаю душевным состояниям больше значения, чем достоверным сведениям. И мне кажется, что меня ждет только невероятная и еле представимая радость свидания с тобой и счастье возвращения к работе и общения с близкими людьми в далеком мире. Только бы нас оставили в... 
Цена лота 16 000 -- 23 000 долларов. 

4 марта 
Олюша, золото мое, вчера я написал тебе последнее письмо вечером, на почте. Шел дождь, в выбоинах тротуаров в полутемных улицах скапливались глубокие лужи, на панелях расплывались отблески фонарей, мне казалось, что требующееся правилами приличия прощание с гостеприимным городом я провожу в этот дождливый вечер. Но вот я утром вновь пишу тебе, радость и любовь моя, без надежды на то, что это письмо предупредит меня и я не прилечу (какие глаголы пошли, благодаря авиации) раньше. Радость моя, прелесть моя, какое невероятное счастье, что ты есть на свете, что в мире есть эта едва представимая возможность разыскать и увидеть тебя, что ты меня терпишь, что ты мне позволяешь изливать и вываливать тебе все, что от встречи к встрече накопилось и собралось у меня в мыслях и душе... 
Цена лота 16 000 -- 23 000 долларов. 

30 апр. Суббота 
Олюшенька, дорогая, подумай какая напасть... Моя болезнь сейчас в полном разгаре. Я страшно ослаб. Отзывы сердца на любое ничтожное движение страшно болезненны и мгновенны. Единственно, что доступно сравнительно без боли, это лежать плашмя на спине. Но поведение окружающих таково, что они по-видимому верят в мое выздоровление. Я не вижу паники кругом. Но все очень, очень больно. Лялечка моя милая, всю жизнь я доставляю тебе огорчения!.. 
Цена лота 16 000 -- 23 000 долларов. 

Автограф стихотворения «Ветер» 

По дому ходит привиденье 
Под окнами растет лопух 
И одуванчики в цветенье 
По комнатам летает пух 

И я от частых молний слепну 
И тучи высятся в окне 
И занавески раболепно 
Снуют, целуя руки мне. 

Цена лота 13 000 -- 19 000 долларов. 

Благодарим аукцион «Кристи» за помощь в организации этой публикации.