Весенней радостью дышу устало,
бессильно отдаюсь тоске весенней...
В прозрачной мгле меня коснулось жало
Навеки промелькнувших сновидений.
Как много их-и как безумно мало!
Встают, плывут задумчивые тени
С улыбкой примиренья запоздалой...
Но не вернуть пройденные ступени!
И дружбы зов, солгавший мне невольно,
И зов любви, несмелой и невластной,-
Все ранит сердце слишком, слишком больно.
И кажется мне жизнь такой напрасной,
Что в втот вечер, радостный и ясный,
Мне хочется ей закричать: "Довольно!"
Весенний вечер, веющий забвеньем,
Покрыл печально плачущее поле.
И влажный ветер робким дуновеньем
Нам говорит о счастье и о воле.
Вся отдаюсь томительным мгновеньям,
Мятежно верю зову вечной Воли:
Хочу, чтоб ты горел моим гореньем!
Хочу иной тоски и новой боли!
Немеет ветра вздох. Уснуло поле.
Грустя над чьим-то скорбным ваблужденьем,
Пророча муки, тихий дождь струится...
Но сладко ждать конца ночной неволи
Под плач дождя: слепительным виденьем
Наш новый день мятежно загорится!
Беспечный паж, весь в бархате, как в раме,
Он издали следит турнира оживленье.
Ребенок,-он склоняется, как в храме,
И ловит набожно скользящие мгновенья.
Смятенный,-он не грезил вечерами.
Улыбки он не знал всевластного забвенья.
Он не клялся служить прекрасной Даме,
Склонясь, он не шептал обетбв отреченья.
Еще не слышал он тревожные раскаты
Томительной грозы. Цветы вокруг не смяты.
Ребенок,-он глядит, как день-задорно...
Он не клялсй пред статуей Мадонны...
Все ж близок миг! Он склонится покорно
У чьих-то ног коленопреклоненный!
...И Данте просветленные напевы,
И стон стыда-томительный, девичий,
Всех грея, всех дум торжественные севы
Возносятся в непобедимом кличе.
К тебе. Любовь! Сон дорассветной Евы,
Мадонны взор над хаосом обличий,
И нежный лик во мглу ушедшей девы,
Невесты неневестной - Беатриче.
Любовь! Любовь! Над бредом жизни черным
Ты носишься кумиром необорным,
Ты всем поешь священный гимн восторга.
Но свист бича? Но дикий грохот торга?
Но искаженные, разнузданные лица?
О, кто же ты: святая-иль блудница?
Вновь извивы знакомой дороги.
Я спокойна... Быть может, бледна,
Да иду почему-то одна,
Но в походке не видно тревоги,
И задорно откинут берет.
Я умею пить чашу - до дна:
Мне не страшно последнего "нет".
Чутко дышит пред утром прохлада,
И прозрачен след неба стальной...
Что же, сердце, ты споришь со мной?
Ничего тебе, сердце, не надо!
Дома -я затворю свою дверь,
И, когда постучит он с мольбой,
Я ему не открою- поверь.
За детский бред, где псе казалось снято,
Как может быть святым лишь детский бред,
За сон любви, слепительный когда-то,
За детское невидящее "нет",
Которым все, как ясной сталью сжато,-
Ты дашь за все, ты дашь за все ответ!
Ты помнишь сад, где томно пахла мята,
Где полыхался призрачный рассвет?..
В твоем саду все стоптано, все смято,-
За детский, бред!
Что ж плачешь ты, как над могилой брата?
Чего ж ты ждешь?.. Уже нс блещет свет,
И нет цветов... О, вот она - расплата
За детский бред!